Инна Глущенко несколько раз приезжала на лето в Кенозерье. Сегодня она поделилась своими воспоминаниями о жизни и работе в стройотряде «Атеист»
— Я училась на физмате ПГУ (тогда он назывался АГПИ) и после второго курса мне предложили поехать со стройотрядом в деревню Вершинино «колотить гвозди в школу». В 1984 году в школе произошёл пожар, студенты помогали её восстанавливать.
Поселили нас в интернате. Мальчики жили на одном этаже, а мы на другом. Работали много, бывало, что и до 10 вечера. Но нам всё равно было весело в дружной компании. В стройотряде были ребята с разных факультетов: физмат, геофак, иняз. По вечерам ходили на танцы, их устраивали через день. Пели песни под гитару у костра. В обед успевали сбегать искупаться.
Уже в то время в Вершинино приезжали туристы. Помню одну компанию. Отчаянные ребята, приехали с кинокамерой, а им здесь даже хлеба не купить. Хлеб надо было заказывать заранее, записываться, просто так его не продавали. Про гостевые дома и бани для туристов тогда и речь не шла. Ночевать этих туристов мы пустили к себе.
Вопрос с мытьём в бане помогали решить добрые люди. Местные жители пускали нас в свои, частные баньки, за что мы были им благодарны. Бабушки нас даже подкармливали, молочко иногда приносили. Однажды дали целое ведро молока. Я заведовала кухней, готовила на всю компанию, у нас в тот день был праздник живота: мы и каши наелись, и так молока напились.
Постепенно работы в школе в Вершинино заканчивались и наших ребят перекидывали на другие работы. Они уезжали в заброшенные деревни на ремонт часовен, а мы ещё красили стены школы. Потом и мы тоже поехали за ребятами.
Как вы обустраивали свой быт вдали от Вершинино?
— Сначала выбирали себе избы для жилья. Уже тогда было довольно много пустых домов. Нашли домик, в котором печка была в рабочем состоянии. На окнах вместо стёкол старые газеты 40-50-х годов. Но мы были нетребовательные — стены есть, и ладно. Притащили откуда-то стол. Когда немного обжились, даже туристов пускали к себе на печке переночевать.
В сельсовете нам дали две огромных кастрюли размером с ведро. Я туда загружала картошку с тушёнкой и ставила их прямо в печку. Получалось сразу много и вкусно. Через какое-то время надо нам было помыться. Для мытья нужен какой-то тазик, а где его взять?
Не растерялись. Быстро всё доели, кастрюли отмыли и использовали их вместо тазов в бане. Надо постирать — та же история. Тяжело было управляться со стиркой постельного белья. В этой кастрюле с мылом его как-то пожамкали, а полоскали так: садимся вместе с одним из ребят в лодочку, парень — на вёслах, а я с бельём сзади. Он гребёт, а я белье расправила и тащу его за лодкой по реке. Вот и прополоскала.
Словом, трудности нас не пугали, из любой ситуации находился выход.
Помню ещё вот такой случай. Когда мы жили на Порженском, то до ближайшего магазина было больше 12 километров пешком. В такую даль никому идти не хотелось, всё надеялись на то, что кто-нибудь приедет и продукты привезёт.
И вот в какой-то день мы остались на Порженском втроём. Из всех продуктов — только соль и специи. И надо же какое чудесное совпадение: именно в этот день нам в сети попадается ровно три крупных рыбины. Только-только на сковородке уместились. Причём рыболовные сети мы ставили так, всерьёз не надеясь на улов. Много дней подряд в них ничего и не попадалось, и вдруг для нас троих три рыбы! А продукты привезли на следующий день.
Были и другие чудесные находки?
— В 1987 году наша бригада реставрировала крышу часовни святой Параскевы в Тырышкино. Жили мы тогда в Ведягино и каждый день ездили на работы. Сама я была на часовне всего раза три. Чаще я оставалась в лагере и готовила на всех обед и ужин.
Вот приезжаю я как-то в Тырышкино, чтобы помочь ребятам. Стала разгребать старые заветы — это тряпочки всякие, которые оставляют в часовнях. Из-за протекающей крыши они намокли, вот я взялась их просушить, чтобы сухими вернуть на место. Среди этих тряпочек я и нашла икону Божьей Матери Ахтырской. Наверное, была она среди них запрятана, так как стояла в углу у самой стены. В то время иконостас у часовни стоял уже полностью пустой. Икону мы долгое время хранили у себя. Специалисты тогда сказали, что особой ценности она не представляет. Но для меня она всё равно ценная.
Какие часовни вам больше всего запомнились?
Первая часовня, которую я увидела в Кенозерье, была, конечно, Никольская в Вершинино. Мы часто ходили мимо, обращали внимание, но внутри не бывали. Очень впечатлила меня церковь в Ведягино. Она была огромная. Заходишь внутрь, а там пустота и пространство. Мы там сползали везде: и на крыше поднялись, и на колокольню. И ещё запомнилась самая малюсенькая часовенка по дороге в Горбачиху, где во весь рост даже не встать. Ещё запомнились небеса. Их просто нельзя не запомнить.
Осознавали ли вы тогда ценность часовен?
Мы относились к ним как к истории, как к музейной ценности. Мы были тогда молодыми и глупыми, но то, что мы делаем важное дело, мы всё-таки понимали. Работа в «Атеисте» познакомила меня с этим удивительным краем. Кенозеро осталось в сердце. Уже после окончания учёбы в институте бывала в Кенозерье много раз. Приезжали сюда вместе со стройотрядовцами уже взрослыми, со своими детьми. Как-то зимой жили здесь целую неделю большой компанией в 25 человек. И мороз нам нипочём, из бани прыгали прямо в сугроб.
Беседа с Инной Чеславовной Глущенко состоялась во время передачи иконы Божьей Матери Ахтырской в музейный фонд Кенозерского национального парка. Сотрудники Парка от всей души благодарят всех, кто помогал и продолжает помогать Парку сохранять наше общее наследие.
Фото из семейного архива Инны и Алексея Глущенко:
