eng

С Днём Великой Победы!

09.05.2019

Праздник 9 Мая мы отмечаем по всей нашей огромной стране, в каждой семье. Ни одну из них не обошла война. В этот день, прежде всего, мы чествуем ветеранов, которые мужественно сражались за Родину, за свой дом, за своих близких. И мы обязаны помнить, почему началась война, и анализировать её уроки, ведь они по прежнему актуальны.

Предлагаем нашим читателям отрывки из статьи 2010 года «Кенозерье в годы Великой Отечественной войны: локальная история Кенозерья» главного музейного хранителя Кенозерского национального парка Анны Анциферовой. Статья состоит из воспоминаний жителей кенозерских деревень: как началась война, о горе и бедствиях во время боевых действий, о мужестве и силе человеческого духа, о Победе в мае 1945-го, доставшейся нашим соотечественникам ценой огромных потерь.


«Кенозерье в годы Великой Отечественной войны: локальная история Кенозерья»

<...> в истории Великой Отечественной войны до сих пор остаётся много «белых пятен» — невыясненных или недостаточно прояснённых вопросов. Одной из таких тем, недостаточно отражённых в отечественной историографии, является история северной деревни и судьба северного крестьянства в годы Великой Отечественной войны. Данное исследование, посвящённое истории Кенозерья в 1941 — 1945 гг., это попытка отражения посредством представления локальной истории отдельно взятой территории глобальной истории северного крестьянства во время Великой Отечественной войны.
<...>
Особое место в воспоминаниях всех информантов занимают сведения о начале Великой Отечественной войны. Локальность, замкнутость территории, удалённость Кенозерья от центральных дорог и крупных населённых пунктов, отсутствие радио и телефонов продлили состояние мира в озёрном крае на несколько часов. О начале войны, как и Победе, жители д. Кумбасозеро, расположенной в 18 км от оз. Кенозеро, узнали через несколько дней. «Почтальон новость принёс с Кенозера, но почта с перерывками ходила» (Поспелова Зинаида Александровна, уроженка д. Кумбасозеро). В воспоминаниях жителей деревень, расположенных по берегам южной части оз. Кенозеро, начало войны ассоциируется с секретарём Ряпусовского сельского совета Спицыным Павлом Петровичем, который в течение 22 июня 1941 г. объехал на лодке все южные кенозерские деревни. «Было воскресенье. Меня мать за мануфактурой в магазин отправила. Пришёл в магазин Спицын Павел Петрович и говорит: «Товарищи, началася война. Сегодня ночью немцы бомбили наши города» (Капустина Александра Александровна, д. Зехново). Жителям кенозерских деревень Вершинино, Горы, Погост, Шишкино начало войны запомнилось следующим образом: «Уполномоченный из Конёво на лошади прискакал, сообщил, что война началась. Всех мужиков вместе собрали, на телегах в Конёво повезли. Мужики пляшут, на гармошках играют, а бабы плачут, детей у всех по пять, а то и больше осталось. Папу тоже забрали, больше мы его и не видели» (Лукина Анна Михайловна, д. Горы).

В первые дни войны по нарядам от колхозов трудоспособное женское население было направлено на оборонные работы: «Нас в казарме 150 женщин жило и все с Приозёрного района. Недалеко фронт был, разведчики к нам приходили. А потом наши отступать начали, нас и отпустили домой» (Тишинина Клавдия Александровна, д. Печихино), «Я пошла в 41-ом на оборонительные так пятнадцатигодова, 15 годов было. Да как идёшь с котомкой по деревням, говорят: «А этого маленького ребёночка-то куда гонят?» (Колобова Анна Михайловна, уроженка д. Тыр-Наволок). На строительство оборонительных сооружений по нарядам от колхозов направлялись и мужчины, не подлежащие воинскому призыву по возрасту или состоянию здоровья: «Вернулись в деревню (Зехново — А.А.) два брата Капустиных. Пожилые уж были, дак на оборонные их забрали, чуть живы пришли. Едва отпайковали обоих дома» (Капустина Александра Александровна, д. Зехново). Основным местом строительства оборонительных сооружений (окопов, блиндажей, землянок, противотанковых рвов), в которых принимали участие жители кенозерских и лекшмозерских деревень, являлась Карелия. «Отправили меня на оборонные в 17 лет. Рыли окопы, танковые рвы, землянки. Ночью жгли костры, разогревали землю, чтобы можно было копать, а днём копали. Кто рубил лес, кто на плечах носил бревна из лесу для наката землянки. Всего пришлось поделать» (Пономарёва Анна Александровна, д. Морщихинская). По свидетельству Ножкиной Пелагеи Николаевны (д. Вершинино), кенозёры принимали участие и в других видах оборонных работ: «Мы на лошадях работали, дороги чинили, где поезда из Кандалакши до Кеми, с Кеми до Сегежи ремонтировали железную дорогу, потом возили горючее на лошадях». Непосильная работа, скудное питание, состоявшее из 500 грамм хлеба и супа из крапивы, отсутствие тёплой одежды, низкий уровень бытовых условий, частые обстрелы немецкой авиацией способствовали росту смертности мирного населения, принимавшего участие в оборонных работах. «Ходило много на оборонные работы в Карелию. Какие вернулись, а какие и не вернулись» (Поспелова Зинаида Александровна, уроженка д. Кумбасозеро), «С оборонных домой пришли таки худы, что одни кости у всех. Ветром шатает, чуть не померли дорогой» (Колобова Анна Михайловна, д. Тырнаволок). Важность и значимость строительства оборонительных сооружений подчёркивает участница оборонных работ Шишкина Анна Григорьевна, жительница д. Качикова Горка: «Бывало говорю Ивану Федоровичу Вахрамееву: «Ой, Ванька — Ванька, ты с автоматом, а я с лопатой, а всё равно Родину защищали».
Общим делом, присутствовавшим в жизни каждого рассказчика в 1940-е года являлось участие в лесозаготовках (в зимний период) и лесосплаве (летом).


Лесозаготовки. Трелёвка леса гужевым транспортом

 

«А на лесозаготовки всех от колхоза отправляли с 16 лет. Кто мог шевелиться, так всех брали. Там не спрашивали ни парней, ни девок. Всех подряд. В октябре уйдёшь, 1-го октября, да до 10, до 15 апреля. Придёшь, а уж повестка лежит на сплав, на столе. Домой заходишь, а мать и со слезами: «Тут уж повестка принесена на сплав» (Капустина Александра Александровна, д. Зехново). Информанты оценивают свой труд в лесной отрасли как очень тяжёлый, непосильный. «Я на катере в сплавной во время войны работал, а было мне 13 лет. Кошли с лесом через Кенозеро водили. Как закончилась навигация, в кузницу ремонтироваться, а кузнеца-то нет. Нас четыре пацана, мы были и кузнецы, мы и слесаря, мы и всё тут делали. А ещё надо зимой берёзовых чурок на всё лето заготовить, первые катера на дровах, ведь, ходили. Отремонтируем катера, да с февраля месяца лес на лошадях возим» (Баев Яков Митрофанович, д. Поча).
<...>
Массовая мобилизация мужского трудоспособного населения, высокая степень налогообложения, обязательные военные государственные займы оказали негативное влияние на уровень обеспечения мирного населения продовольствием. Все информанты характеризуют военные годы, как самые голодные в своей жизни. «Родила я в 41-м сына. Помню, после родов лежу, а в доме ни крошки хлеба, ни зернины, поесть нечего ни мне, ни детям. Хорошо одна знакомая женщина дала ржи 4 кг, так старшие дочери высушили да сами смололи, кашу сварили, меня накормили и сами поели» (Макарова Анна Никитична, 1908 — 1997, д. Труфаново). По свидетельству Глущевского Михаила Васильевича (д. Вершинино), продовольственные нормы на 1 трудодень составляли «400 грамм зерна. В лесопункте по 500 — 600 грамм хлеба». «Ой, в войну худо жили люди-то. Солому ели, нарежешь, руками натолкёшь и ешь. Скотину-то хоть и растили, а мясины себе нету, а нас семеро у маменьки было, а сама восьмая» (Гусева Татьяна Григорьевна, д. Усть-Поча), «Жили-то: ни пить, ни есть. А 43-й-то год не урожайный, всё дождём залило. Вот натерпелись. Откроет мать шкаф, а там ничего нет. Пятеро ведь нас у матери было, а один братик всё-таки помер» (Лукина Анна Михайловна, д. Горы).
<...>
Кенозерью в период Великой Отечественной войны был характерен низкий уровень медицинского обслуживания. Медицинский пункт располагался в д. Майлахта и, зачастую, особенно в период неблагоприятных погодных условий медицинские работники не успевали оказать профессиональную помощь больным. Нехватка медикаментов и квалифицированной медицинской помощи также оказали влияние на повышение уровня смертности мирного населения в Кенозерье. «Болели, как не болели, а не лечились. Или само пройдёт, или помрёшь» (Колобова Анна Михайловна, д. Тырнаволок).
Самые тяжёлые испытания выпали на долю эвакуированных в Кенозерье жителей Ленинграда, Карелии и других оккупированных врагом территорий. По свидетельству всех информантов, среди эвакуированных в Кенозерье была высока доля смертности от голода. «Эвакуированных с Петрозаводска всё по нашей деревне (д. Кумбасозеро — А.А.) возили. У нас с голода все опухали, много померло. На Кумбасозеро худо жили, дак их на Кенозеро отправляли — там лучше жили, в Кенозере» (Поспелова Зинаида Александровна,  д. Кумбасозеро). По воспоминаниям Макаровой Надежды Акакиевны, д. Орлово: «В декабре 1941 года начали через Орлово вывозить эвакуированных из Карелии. Все дома заполнялись людьми. Наша дорога военного назначения была. А на Карельский фронт через нашу деревню шли солдаты, много было сибиряков, партизаны шли из Каргополя в Карелию». Схожие воспоминания сохранила память и Поповой Александры Ильиничны, д. Морщихинская: «Через деревню (Орлово — А.А.) шли эвакуированные с Карелии. Беженцы от голода умирали».
Все тяготы военного времени легли на плечи женщин и детей. Самые тяжёлые виды крестьянской работы выполнялись женщинами, которые заменили ушедших на фронт мужей, отцов, братьев, сыновей. Кенозерью периода Великой Отечественной войны характерно было также активное использование детского труда. «Моя мать умерла, а отца на войну взяли. Летом мы рвали лен и горох, убирали остожья из-под стогов возили навоз на лошадях и быках. Когда взойдут всходы, мы ходили полоть сорняки. За работу нам давали, как и всем, зерно на трудодни, и мы его мололи на домашних жерновах и пекли лепешки» (Попова Евдокия Петровна, д. Морщихинская).
<...>
В начальный период Великой Отечественной войны в небе над лекшмозерскими деревнями неоднократно были зафиксированы немецкие самолёты, которые не только регулярно производили разведку местности, но и обстреливали различные движущиеся цели. По воспоминаниям Поповой Александры Ильиничны, д. Морщихинская: «На Карельский фронт шли танки и военные, шли почти всегда ночью, потому что днём летали самолеты». «Во время войны в первый год пролетал через нашу деревню вражеский самолёт. Я как раз на ручье полоскала бельё. Вдруг слышу такой шум, я обернулась, а самолёт уж надо мной летит. Низко летел, такие большие кресты, видно было, как лётчики сидели в кабине, смеялись» — подтвердила Боголепова Анастасия Ивановна, д. Морщихинская. Народная память сохранила воспоминания и о бомбардировке вражеским самолётом кенозерской деревни Спицыно в 1942 г. По свидетельству жительницы д. Зехново Капустиной Александры Александровны: «В Спицыной во время войны самолёт бросил зажигалки, сгорело три дома да часовня (часовня Святого великомученика Георгия Победоносца — А.А.). Хлеба много погибло».

Характерным явлением жизни кенозерских деревень в военные годы являлось использование большей части кенозерских часовен и церквей в качестве зернохранилищ и помещений для других хозяйственных нужд. На дверях часовни Введения Богородицы во храм и Рождества Иоанна Предтечи д. Рыжково сохранились заметки, связанные с учётом сельскохозяйственной продукции: «Тишинина Анна Николаевна 11/IX 42 года привозила рожь в сельпо», «Тишинину должны 17 кг ржи 13/VII 43». Часовня апостола Иоанна Богослова д. Зехново в 1940-е гг. использовалась в качестве склада удобрений. Однако, некоторые часовни посещались местными жителями. Большая часть женщин, получивших в годы войны похоронки, совершали в часовнях молебны.



В церкви Св. апостолов Петра и Павла (д. Морщихинская) в годы войны располагалось зернохранилище

Оценивая количественный состав вернувшихся с войны кенозёров, все информанты подчёркивают большие людские потери, которые понесло Кенозерье в период Великой Отечественной войны. Из Лекшмозерского, Труфановского, Орловского, Долгозерского, Климовского, Ряпусовского, и Почозерского сельских советов в 1941 — 1945 гг. было призвано свыше 1300 человек, из которых погибло больше 1000. «Много мужиков из Спицыной ушло в армию, много набрано было. Ни один мужик не пришёл, все головушку свою склали. Из дома по три мужика уходило, никто не вернулся, только свёкор мой (Спицын Осип Степанович — А.А.), да и тот больной, ранение у него было, да контузия. Он ничего не говорил, только и получалось у него: „во-во-во, я-я-я“. А муж мой (Спицын Василий Осипович — А.А.) с 25 года родом, призвали его в 43-ем, он ноги поморозил, его и отпустили. Всем войны досталось» (Спицына Надежда Павловна, д. Спицыно), «Отец мой (Овчинников Михаил Петрович — А.А.) тоже был на войне, ранило его сильно: грудь была прострелена, а пуля через плечо прошла. Его домой по ранению и отправили, так он недолго пожил, как-то после войны сразу и помер» (Колобова Анна Михайловна, д. Тырнаволок). Подтверждением являются и слова жительниц д. Зехново: «Мужиков тридцать забрали из деревни, восемь только и вернулось назад. Остатки все положили головы. Папа-то (Киров Александр Петрович — А.А.) мой вернулся, но недолго пожил, помер в 1947 году» (Капустина Александра Александровна, д. Зехново), «Все молоды мужики в деревне (Зехново) сгинули. Из молодых мужиков у нас вернулся вот только мой брат Болознев Константин Дмитриевич, а два брата не вернулись. Был средний брат во флоте, а меньшой — в пехоте, на меньшого-то была похоронная, а средний-то сгинул без всякой похоронки» (Капустина Анна Дмитриевна, д. Зехново).



Шевницыны Надежда Ефимовна и Петр Иванович – инвалид Великой Отечественной войны. Д. Орлово, конец 1940-х гг.


<...>
Лукина Анна Михайловна, (д. Горы) вспоминает последнее письмо от отца, Еремеева Михаила Фёдоровича: «До свиданья, жена и детушки, может, пишу последнее письмо. Все товарищи погибли на поле боя. Один я вернулся с пулемётом „Максимком“. И потом больше письма-то не было, а потом уж пришла похоронная, что папа был ранен и умер от раны». Похожее по содержанию письмо, письмо-прощание, письмо-напутствие пришло жене и детям и от Макарова Андрея Ивановича, призванного в армию из д. Труфаново Каргопольского района. «Милая, если поразит меня вражеская пуля, мина или снаряд, то будь добрая, приласкай детушек ласковым словом», — написал солдат Макаров в своём последнем письме.


Макаров Андрей Иванович (слева) – житель д. Труфаново, погиб в 1944 году


Долгожданное известие о Победе пришло в кенозерские и лекшмозерские деревни по-разному: «Мы были в лесу на заготовке дров. Прибегает девка одна, руками махат: „Ребята кинайте пилы, война прозвонилася, кинайте. Все подте домой. Там всё флаги висят по деревне“. Пришли домой, тут уж все поют и пляшут. Бабы голосом ревят, у кого мужья-то сгинули. Бабам не до песен, как у баб пятеро за юбку дёржатся» (Капустина Александра Александровна, д. Зехново), «О Победе узнала в поле. Боронили с Леной Нефедовой. Бригадир пришёл и сказал, что война кончилась. Мы сели и заплакали...» (Пономарёва Анна Александровна, д. Морщихинская). «Радостное известие о конце войны мы узнали от учительницы Александры Федоровны. Но мне ждать было уже некого. Так и остался лежать мой Андрей (Макаров Андрей Иванович — А.А.) на чужбине» (Макарова Анна Ильинична, д. Труфаново). День Победы Малютиной Марии Ивановне, уроженке д. Тырышкино, запомнился следующим образом: «Посерёдке деревни столы поставили, кое чё собрали, супу наварили. Взяли чайник такой большой, да заварили чаю. Пили да плясали, кто плачет, а кто пляшет да песни поёт».

Несмотря на все трудности военного времени в крупных кенозерских и лекшмозерских деревнях работали школы. Однако, большая часть детей школьного возраста школу не посещала. «Кака тут учёба?! У матери пятеро осталося, отца забрали, дак кака учёба. Вот мы все и осталися не учёныма» (Капустина Александра Александровна,  д. Зехново), «Я всего три класса кончила. Мы в школе на церковных книжках писали. Ребята залезут в церкву (Церковь Успения Пресвятой Богородицы, д. Вершинино — А.А.), да книжек накрадут, нам дают, таким девкам, которы бедные» (Лукина Анна Михайловна, д. Горы).



Церковь Казанской Божией Матери на Плакиде, где в годы Великой Отечественной войны располагалась начальная школа для детей из деревень Гужово и Масельга

<...>

Ярким событием, оставившим след в памяти почти всех информантов, являлось появление в озёрном крае в конце войны советских военнопленных, которые после тщательных проверок были направлены на север для работы в лесной промышленности: «А потом-то пилили лес уже в 45-ом году наши военнопленные, в Усть-Почу много наших пленных пришло, которые в плену в Германии были. И кузнецы среди них были, и слесаря, и мотористы, и кого только не было. Зимой их пригнали. Они шли, а такой мороз был, они шли кто в чём, кто в шинели, у кого голова завязана. Их там, наверное, около 50 человек было, а, может, больше» (Баев Яков Митрофанович, д. Поча). «Наших пленных в конце войны много пригнали. Распределили не по колхозам, а по лесопунктам» (Глущевский Михаил Васильевич, д. Вершинино).

Все рассказчики подчёркивали высокий уровень состояния духа, необыкновенный душевный подъём всех земляков: «Ой, сколько поработано-то в войну! Тяжело, но такой порыв был. Вот что значит во время войны сказали: „Всё для Победы!“. Всем это было надо, всё для победы» (Баев Яков Митрофанович, д. Поча), «Всем было худо, но все равно работали. Ждали, когда кончится война. Делились друг с другом всем, что было. От службы или там от работы какой не уклонялись, все знали, что по другому не победить врага» (Попова Александра Ильинична, д. Морщихинская).