Фотографии из памяти далеких лет…

Фотографии из памяти далеких лет…

Анна Владимировна родилась в 1935 году в семье писателя и драматурга Владимира Захаровича Масса, который совместно с Николаем Эрдманом написал сценарий к фильму «Веселые ребята». В 1958–1959 гг., во время обучения на филологическом факультете МГУ им. М.В. Ломоносова, она была участницей фольклорной экспедиции в Кенозерье, возглавляли которую Юрий Александрович Новиков и Юрий Иванович Смирнов. Цель экспедиции – оценка состояния эпической традиции территории после посещения кенозерских деревень фольклористами братьями Ю.М. и Б.М. Соколовыми. Результатом этой поездки стала запись более 2000 текстов былин, баллад, сказок, преданий и быличек, песен, причетов и частушек. Также была исследованы лекшмозерские деревни Морщихинская, Масельга, Думино и другие.

Марина Николаевна Мелютина, начальник отдела изучения и интерпретации историко-культурного наследия, рассказала: «В процессе работы по подготовке новой экспозиции, посвященной Почезерскому погосту, мы обнаружили фотографию А.В. Масс, сделанную на фоне погоста. Нам удалось связаться с Анной Владимировной. В процессе общения выяснилось, что она была участницей фольклорной экспедиции МГУ им. М.В. Ломоносова. К счастью, Анна Владимировна сохранила фотографии тех далеких лет и дневник экспедиции. Она любезно передала нам фотографии, а фрагменты из дневника вошли в ее книги. Мы благодарим Анну Владимировну за прекрасный дар!»

Анна Владимировна – член Союза писателей России, автор 17 книг для детей и взрослых, среди которых книга «На Колодозере: Рассказы Ирины Константиновны Богдановой», посвященная фольклорной экспедиции на Русский Север. Книга «Писательские дачи. Рисунки по памяти», построенная на дневниковых записях, включает очень интересную главу о работе экспедиции на Почезере. Фрагмент книги мы приводим ниже:

«[…] В деревне оказалось всего пять жилых домов. Во всех пяти двери были замкнуты на батожок. Остальные стояли с забитыми окнами и дверями. Церковь вблизи оказалась тоже с забитыми окнами. Рядом с церковью – невысокий деревянный монумент на фундаменте из навороченных серых камней.

[…] Наконец, мы увидели живую душу – парнишку лет пятнадцати. На наш вопрос парнишка ответил, что мы попали в деревню Будылгино, а Потеряево – прямо по дороге, тут и двух километров не будет.

- А ты колдунью знаешь? – спросил Женя.

- Тетю Пашу-то? Кто же ее не знает дак, – ответил парнишка. – Вот, спасибо, руку мне вылечила.

[…] Нас встретила статная, лет шестидесяти, женщина в цветастой кофте навыпуск, а обстановка была самая обычная: большая русская печь, лавки по стенам, в красном углу – киот. Стены, как и в большинстве домов, оклеены плакатами с изображением жизнерадостных трактористов и доярок. Одна из стен увешана связками сушеных трав, и среди них – колокольчик на красной ленте.

- Пелагея Максимовна, а правду нам сказали, что вы от болезней заговорами лечите?

- А можете нам продиктовать эти заговоры?

- Всуе нельзя, – строго сказала Пелагея.

Никакие наши уговоры не действовали.

- Бочка пустая, надо бы воды натаскать, – намекнула она.

Женька тотчас схватил ведра и отправился на озеро за водой. Через полчаса бочка наполнилась, но Пелагея податливей не стала.

[…] Дверь открылась и вошел Женя. Лицо его было белее известковой стены, к которой он прислонился. По левой руке от локтевого сгиба до запястья тянулась кровавая полоса.

- Заговаривайте, тетя Паша, – сказал Женя. – Теперь – не грех.

«Встану благословясь, пойду перекрестясь, из дверей в двери, из ворот в ворота. Выйду я в чистое поле, погляжу на восточную сторону. На восточной стороне стоит смоляной дуб. На этом смоляном дубу сидит черный ворон. Вынимает из золотого гребешка шелкову нитку, булатну иголку. Зашивает у раба Божия Евгения щипоту, ломоту, рану. Чтобы не было у раба Божия Евгения ни щипоты, ни ломоты, ни раны, ни крови, ни опухоли. Ни днем по солнцу, ни ночью по месяцу, ни по утренней заре, ни по вечерней заре. Ни в какую пору, ни в какой день, ни в какой час, ни в какую минуту.

Отныне до веку, вовеки по веку.

Кровь, стань, боль уймись!»

[…] Кровь остановилась. На месте пореза осталась едва заметная розовая полоска». 

Марина Мелютина